Уральский Монстр - Страница 94

Оперуполномоченный 1-го отдела Нижнетагильского ГОМ Костырев, занятый розыском Риты, живо ухватился за сообщение матери пропавшей девочки. Уже на следующий день после исчезновения Риты милиция проверила комнату, в которой проживал Герман Слобцов. Следов пребывания ребёнка отыскать не удалось. Тем не менее неосторожное поведение Германа Слобцова укрепило подозрения в его адрес. Дело заключалось в том, что уже 8 августа, то есть через день с момента исчезновения Риты и на следующий день после обыска его комнаты, Слобцов заявился к Софье Фоминой – чего ни разу не делал прежде – и предложил ей забрать из бухгалтерии завода исполнительный лист. Мол, девочка пропала – амба! – какие алименты могут быть? Так мог себя вести только человек не только чрезвычайно скаредный, но и уверенный в том, что ребёнок к матери уже не вернётся.

За Слобцовым довольно долго наблюдали, используя агентуру уголовного розыска, и до поры не вызывали на допрос, дабы тот чувствовал себя спокойно. Трудно сказать, понимал ли молодой человек, что с ним играют, вполне возможно, что он попросту не ломал голову над такими пустяками. В 20-х числах августа его мать встретилась с Фоминой на улице и довольно грубо её отчитала, дескать, надо было отдать ребёнка им, то есть Слобцовым, глядишь, человеком бы вырос, а так спрятала куда-то девочку, только жизнь ей покалечила! Слова, конечно, вздорные и не от большого ума сказанные, но столь явная демонстрация матерью негативного отношения была возможна лишь при условии полной уверенности в том, что её собственному сыну ничего не грозит. Если бы она испытывала на сей счёт какие-то опасения, то воздержалась бы от столь опрометчивых сентенций.

Допросили Слобцова первый раз лишь 24 августа. Молодой папаша-алиментщик повёл себя вполне предсказуемо и не очень умно. Он накинулся с обвинениями на Софью Фомину, которую, правда, называл девичьей фамилией Ушакова. Герман выразил сомнения в том, что являлся отцом пропавшей девочки, хотя в суде по взысканию алиментов этого не оспаривал, а также позволил себе порассуждать о том, что Софья – плохая мать, небрежная и невнимательная к ребёнку. Забыл, правда, упомянуть, какой он отец, ни разу не явившийся проведать родную дочь. На вопрос о том, предлагал ли он Софье передать кому-либо ребёнка на воспитание, Герман ожидаемо ответил отрицательно. В общем, человек из когорты тех, кто в чужом глазу соломинку видит. Неприятный, эгоистичный, лживый и тупой.

Трудно сказать, как повернулось бы расследование дальше, быть может, и взяли бы Германа Слобцова под стражу, с целью посмотреть, как он запоёт в камере (идея, кстати, выглядела довольно неплохой!), но весьма неожиданный поворот розыску пропавшей девочки вновь придала её мать. К ней явилась подруга Мария Карпова, рассказавшая о довольно странном разговоре, приключившемся в очереди в магазине. Некая Мария Малых рассказала Карповой о том, что в доме в районе Красный бор живёт семья, которой пару недель назад откуда-то доставили ребёнка. Дескать, бездетная была чета, немолодые уже, хотели ребёночка – и вот им люди добрые помогли. Точного адреса дома, где проживала подозрительная бездетная пара, Карпова назвать Фоминой не смогла, но район и место приблизительно описала, так что дом отыскать можно было. Понятно, что потрясённая таким рассказом мать немедленно помчалась в милицию.

Костырев отыскал Карпову, на рассказ которой ссылалась Софья Фомина, и та полностью подтвердила сказанное. И повторила описание дома, в котором якобы удерживается девочка, явно неродная хозяевам. Более того, Карпова даже уточнила, что согласно словам Марии Малых девочка за время пребывания у новых родителей заметно похудела. Эта деталь показалась особенно интересной и добавила рассказу правдоподобия – дело заключалось в том, что пропавшая Риточка была девочкой не по годам крупной и казалась старше своих двух с половиной лет. Оперуполномоченный Костырев отправился в указанный район вместе с Фоминой, вызвав по пути участкового инспектора, все трое осмотрели дом, находившийся по предполагаемому адресу, и поговорили с жильцами. Никого, похожего на бездетную чету и маленькую девочку, они отыскать не смогли.

Было решено разыскать Марию Малых, рассказавшую Карповой о похищенной девочке. Проверка показала, что в том доме, где, как полагала Карпова, проживает эта женщина, её никто не знает и она никогда не была там прописана. Район поиска был расширен, и сотрудники милиции обошли соседние дома, рассчитывая обнаружить женщину со столь примечательной фамилией, но розыски эти никакого результата не принесли. В деле остались несколько справок, выданных управдомами жилых домов в районе Красный бор, удостоверявших, что Мария Малых там никогда не проживала. Женщина эта оказалась настоящим фантомом. Карпова при повторном допросе уже не была столь категорична, как ранее, она уточнила, что не уверена в фамилии разыскиваемой женщины, «Малых» её называли другие женщины в очереди, а фамилия ли это или просто прозвище – она не знает. Упомянутую Марию Малых она видела несколько раз на протяжении примерно четырёх месяцев, всякий раз случайно, так что ничего конкретного об этой дамочке сказать не могла. Отыскать таинственную женщину нижнетагильским милиционерам так и не удалось. Даже сейчас неясно, существовала ли эта женщина вообще или всё, связанное с нею, является всего лишь вымыслом Марии Карповой?

Примерно 30 августа, возможно, несколькими днями ранее, участковый инспектор Чубуков решил закончить подзатянувшиеся розыски пропавшей девочки и написал начальнику 1-го отделения городской милиции в высшей степени простодушный документ, который начал такими бесхитростными словами (орфография оригинала сохранена): «Рапорт. Доношу до вашего сведения о том, что по вашему распоряжению мною было проверено через соседей по утере ребёнка. Никаких точных результатов не оказалося». В общем, ничего «не оказалося», а потому давайте бодягу эту заканчивать.