Уральский Монстр - Страница 75

Рита была послушной девочкой, но чтобы исключить всякую возможность её самовольного выхода на улицу, мать сняла с ног дочери ботиночки, носки, а также штанишки. Рита осталась в красном сатиновом платье с белыми цветочками и серо-белом байковом джемпере с красным шёлковым воротником.

Минут пять Александра Ханьжина занималась делами по хозяйству, а затем понесла ведро с помоями во двор. Пройдя через сени, она дочь не увидела, но не придала этому значения. Лишь вторично пройдя через сени с другим ведром, она задумалась, куда же могла пойти дочь. Мать решила, что девочка из сеней вернулась в комнаты и даже осмотрела их. И только после этого сообразила, что девочки в доме нет.

Вот так тривиально началась эта драма.

Карта Свердловска с указанием мест исчезновений детей по состоянию на конец июня 1939 г. Обозначено: 1 – похищения 12 июля 1938 г. Герды Грибановой; 2 – попытки похищения 10 февраля 1939 г. Бори Титова; 3 – покушения на убийство 1 мая 1939 г. Раи Рахматуллиной; 4 – похищения 12 июня 1939 г. Али Губиной; 5 – похищения 30 июня 1939 г. Риты Ханьжиной. Расстояния от 5 до 3 примерно равно 3,2 км, а от 5 до 1 – около 3,6 км. Бросается в глаза то, что после первых нападений, зафиксированных в центральной части Сталинского района, преступник ожидаемо начал расширять зону своей активности.

Если место похищения Али Губиной в Пионерском посёлке (*1) и обнаружения её тяжелораненой в зелёном массиве примерно в 150 м. от школы №5 (+2) было удалено от мест предыдущих инцидентов примерно на 1,5-1,6 км, то похищение Риты Ханьжиной с территории посёлка Верх-Исетского завода произошло на удалении более 3 км от них. Подобное расширение «ареала» действий преступника однозначно указывает на его повседневную связь именно со Сталинским районом г. Свердловска. Именно там УР и надлежало его искать. Проблема, однако, заключалась в том, что сотрудники правоохранительных органов вряд ли понимали это в то время.

Александра Ханьжина бросилась на улицу, где повстречалась с одной из соседок, Аполлинарией Киневой, хорошо знавшей Риту, поскольку та часто играла с её сыном. На вопрос, не видала ли она Риту, Кинева ответила утвердительно, по её словам, она только что видела девочку во дворе дома №59 по улице Ивана Каляева, там она сидела с каким-то мальчиком. Александра Макаровна бросилась к указанному дому, благо расстояние было совсем невелико – не более 50 метров. Убедившись, что детей во дворе нет, женщина начала стучать в двери жильцов, узнавая, не заходила ли к ним девочка 3-4 лет. Быстро переговорив с жильцами и ничего не узнав о дочери, Александра выскочила обратно на улицу и бросилась с расспросами к прохожим. В это время появился возвращавшийся с рынка Константин Ханьжин. Часы показывали 14:15, Александра рыдала, кричала, что дочку похитили, и муж был не в силах её успокоить.

Дом №62 по улице Ивана Каляева в Молотовском районе г. Свердловска, в котором семья Ханьжиных летом 1939 г. снимала комнату. По мнению следствия, именно отсюда, из прихожей в квартире на первом этаже этого дома неизвестный похититель увёл Риту Ханьжину, девочку 3-х лет 10 месяцев. Как категорически заверяла мать девочки, она специально сняла с дочери обувь, чтобы та и не смогла выйти из дома босиком. Исчезновение Риты из жилого помещения остаётся одной из многих необъяснённых странностей этого дела, в конечном итоге ясности в том, как же именно она оказалась похищена, так и не появилось.

Началась стихийная поисковая операция – супруги Ханьжины, их знакомые и соседи принялись обходить близлежащие кварталы и расспрашивать жителей, не видел ли кто маленькую девочку в красном платье и серо-белом джемпере. Одежда, кстати, была довольно приметной, кроме того, Рита не имела обуви, а босиком далеко уйти не могла, ибо росла домашним ребёнком и от дома далеко вообще не отходила. Скоро стало ясно, что поблизости её нет, а значит, она увезена или где-то спрятана.

То, что Рита стала жертвой похищения, родителям было очевидно уже с первых часов поисков. Однако попытка Константина Ханьжина привлечь внимание милиции к происшествию оказалась безрезультатна. В течение последующих дней он посетил первое, четвёртое, пятое, девятое территориальные отделения РКМ, а также отдел транспортной милиции на вокзале, надеясь подать заявление об исчезновении ребёнка. Сотрудники милиции его внимательно выслушивали, но под разными предлогами заявление принимать отказывались. Что-то подобное мы уже видели в случае с исчезновением Герды Грибановой годом ранее. Но тогда ещё Свердловск не кипел от сплетен о нападениях на детей, теперь же ситуация изменилась радикально. Но, как видно, не для сотрудников милиции.

Стремясь привлечь внимание общественности к своей трагедии, Константин Ханьжин в первые дни июля обратился в редакцию газеты «Уральский рабочий» и к руководству местного радиоузла. Он добивался, чтобы информация об исчезновении дочери и просьба о помощи в розысках стали достоянием гласности. Разумеется, ответ в обоих случаях был отрицательным, советская пропагандистская машина в своей работе преследовала совсем иные цели, нежели информирование горожан о криминальных происшествиях.

Заявление о пропаже ребёнка органы милиции приняли от Константина Ханьжина только 4 июля, то есть по истечении четырёх суток с момента исчезновения Риты.