Уральский Монстр - Страница 42

Баранов в своих первоначальных показаниях утверждал, будто убийство Герды Грибановой Василий Кузнецов совершал в одиночку и не в том месте, где находился он сам, то есть Баранов. Кузнецов же рассказывал об этом иначе, он даже уточнял, что ногу девочке отрезал именно Сергей, поскольку сам он этого не делал. Кроме того, Василий категорически отрицал совершение полового акта с трупом и его раздевание. Очевидно, что все эти противоречия и детали требовали уточнения, так что по логике расследования очная ставка между подельниками была необходима.

Во время очной ставки Вершинин задал Баранову 5 вопросов, а Кузнецову – 6. Оба признали своё участие в убийстве, Кузнецов заявил, что раздевал девочку без участия своего дружка, а также, что убийство совершено тем ножом, что ему принёс Баранов 11 июля. Баранов подтвердил, что этот нож был изъят у него милиционерами при задержании 20 июля.

Это всё! Никаких вопросов о половом акте с трупом, о расчленении тела жертвы, о наличии второго ножа (не забываем, что до этого Кузнецов утверждал, будто у Баранова имелся второй нож, и даже описывал его. Кстати, описание этого ножа никак не соответствовало тому кинжалу с упором, который якобы сначала хранился в сундуке Баранова, был там обнаружен Молчановым-младшим и Петрушей Царевым, сломан, выброшен и не найден). Заметьте, не были заданы вопросы о распределении ролей между подельниками, а ведь такие вопросы относятся к важнейшим для следователя по своей значимости!

Почему же лейтенант Вершинин не задал те вопросы, ответы на которые его должны были интересовать в первую очередь? Ответ может быть только один – он прекрасно знал, что не получит тех ответов, в которых нуждался, поскольку Баранов, хотя уже и был морально раздавлен, всё же оставался ещё не готов «признаваться» в расчленении трупа и половом акте с мёртвой девочкой. Осведомлённость Вершинина основывалась на сообщениях внутрикамерной агентуры, проводившей с обоими обвиняемыми соответствующую работу, но не добившейся пока что желаемого результата в полной мере. Поэтому помощник начальника уголовного розыска самые острые вопросы обошёл молчанием, справедливо рассудив, что вернётся к ним позже, когда Кузнецов и Баранов «дозреют» до согласованных ответов. В конце концов, Вершинин здесь хозяин-барин, он крутит следствием, как хочет, и ему решать, кому, когда и какие вопросы задавать. Точка!

Прошло несколько дней, и 8 августа 1938 г. на допросе у Вершинина внезапно оказался Василий Кузнецов, причём допрос был проведён в присутствии старшего помощника областного прокурора Мокроусова. Повод для допроса появился у помощника начальника угро весьма серьёзный. Внутрикамерная агентура сообщила, что Сергей Баранов после проведения очной ставки вдруг принялся уговаривать своего дружка согласованно отказаться от признательных показаний. Трудно удержаться от того, чтобы не назвать поведение Баранова аморальным: пока он был уверен, что ему лично не грозит обвинение в убийстве, он бодро оговаривал своего друга, не испытывая никаких душевных страданий, но как только убедился в том, что в планах Вершинина ему отводится роль подельника, моментально перепугался и бросился к Кузнецову с призывом вместе искать выход из ситуации. Впрочем, глагол «бросился» в данном контексте всего лишь метафора, бросаться Сергею Баранову было некуда и незачем, поскольку последние две недели он содержался в одной камере с оклеветанным им же Кузнецовым. Переговоры дружков, их брань и драки проходили под неусыпным контролем осведомителей уголовного розыска, которых в переполненной камере явно было несколько.

В ходе допроса Василия спросили о причине, побудившей Баранова изменить показания, и Кузнецов без затей ответил следующее: «Потому что я на очной ставке ему в глаза сказал о его участии в деле убийства девочки.., что он также наносил удары ножом…» Баранов на собственной шкуре узнал, сколь порочен и опасен путь клеветы, ведь ставшего на него всегда можно оклеветать в ответ.

Допрос этот, как думается, преследовал две цели. С одной стороны, Вершинин явно дал понять арестанту, что тот находится под плотной опекой осведомителей и ни один его чих в камере не пройдет незамеченным, а потому в его положении со следователем лучше не играть. Это было неявное запугивание Кузнецова, а может быть, и вполне явное, ведь понятно же, что в протокол попало далеко не всё, сказанное следователем. Вместе с тем, Вершинин устроил это маленькое шоу в расчёте на глаза и уши присутствовавшего в кабинете работника прокуратуры. Тот должен был уяснить, что обвиняемые колеблются, склонны к отказу от признательных показаний и от них можно ожидать разных фокусов. Прокуратуре предстояло в скором времени принять их от уголовного розыска и повести дальнейшее следствие, поэтому было бы очень хорошо, если бы прокурорские работники заблаговременно узнали про выходки подследственных.

Обе задачи лейтенант Вершинин блестяще, как ему казалось, выполнил, после чего получил возможность заняться другими важными делами. Ему следовало подстраховаться на тот случай, если Баранов и Кузнецов всё же решатся официально отказаться от признательных показаний.

После проведённого допроса Кузнецов в сопровождении замначальника угро Вершинина и прокурора по спецделам Мокроусова был доставлен к дому №19 по улице Первомайской, где показал место убийства Герды Грибановой. Такого рода действия, связанные с посещением мест совершения преступлений, в последующие годы получили название «следственного эксперимента», но в конце 1930-х гг. они назывались «выездом на местность», или просто «выводка». В ходе «выводки» обвиняемый должен был продемонстрировать знание значимых деталей инкриминируемого преступления, то есть опознать само место, показать свой маршрут подхода и отхода, а также рассказать в подробностях о своих действиях и действиях потерпевшего во время совершения преступного посягательства. Представители следственных органов должны были убедиться в том, что обвиняемый ориентируется в деталях инкриминируемого ему преступления и осведомлён о таких его обстоятельствах, которые составляют тайну следствия и не могут быть известны никому, кроме сотрудников правоохранительных органов и самого преступника. Результаты «выводки» оформлялись специальным актом. Хотя акт «выводки» Василия Кузнецова на место убийства Герды Грибановой из дела исчез, мы точно знаем, что данное следственное действие проводилось. Участвовал ли в аналогичной «выводке» Сергей Баранов, неизвестно, нигде в материалах следствия нет никакой информации на сей счёт.