Уральский Монстр - Страница 183

183

Надо сказать, что партстаж для коммунистов той поры – это нечто святое, на уровне фетиша, партстажем гордились, большой партийный стаж был ценнее ордена и любого подарка. Коммунисты с дореволюционным стажем всегда считались «совестью партии», градации существовали очень чёткие – вступившие до Февральской революции 1917 года, в период с февраля по конец октября 1917 г., и те, кто вступил в партию после Октябрьского переворота. Даже «Большой террор» 1937 и 1938 гг., изрядно проредивший ряды «старых большевиков», не девальвировал исключительную ценность дореволюционного партийного стажа.

Как видим, Георгий Винничевский долгие годы врал о своих заслугах – выдавал себя за рабочего, хотя рабочим отработал менее года, писал в анкетах, что в партию вступил до революции, а по факту – приписал себе два года партстажа, присутствовала в его биографии какая-то мутная история со службой в колчаковском уголовном розыске, везде какое-то вранье или недосказанность! С июля 1920 по август 1921 г., опять-таки если верить рассказу самого Георгия Ивановича, он работал окружном артиллерийском управлении – это какой-то непонятный зигзаг в его биографии – потом перешёл на службу в штаб командующего войсками ВЧК по Сибири, дислоцировавшийся тогда в г. Новосибирске. И должность занял весьма нерядовую – комендант штаба! Под комендатуры в ЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД традиционно маскировались расстрельные команды, то есть Винничевский фактически стал штатным палачом Сибири.

В 1922 г. с Георгием Ивановичем приключилась неприятность – его исключили из партии «за превышение власти». Сам Винничевский рассказал об этом инциденте так: «Я, работая комендантом ОГПУ, привёл один приговор в исполнение, между тем как тех лиц надо было отправить в ссылку. Вскоре я был восстановлен в рядах партии». Получается, что расстрелял группу людей ошибочно, но – ничего страшного! – его быстро простили. На этой ответственной должности он подвизался вплоть до 1923 г., а потом заболел, по его словам, «нервным расстройством» и болел аж даже 2 месяца. «Нервное расстройство» чекистских комендантов – это тривиальная белая горячка, поскольку на нервной и кровавой работе пить приходилось постоянно и водкой комендантские команды снабжались без лимита. После поправки пошатнувшегося здоровья Георгий Иванович попросил об отставке из ГПУ, но, по его словам «получил назначение в Омск». Оттуда в мае 1923 г. перебрался в Свердловск, где работал в железнодорожном отделе ОГПУ, затем был переведён в отдел связи. Потом опять непростая, но почётная должность коменданта Представительства ОГПУ. В 1929 г. по заключению врачей со службы в ОГПУ уволен. Иными словами, в 34 года Винничевский пить больше не мог, здоровье совсем пошатнулось.

С 1929 г. он официально числился в издательстве «Уральский рабочий» уполномоченным по распространению литературы, в 1937 г. устроился в театр музкомедии. Вторично из партии Винничевский был уволен в 1936 г. за то, что родственники его жены являлись торговцами, а также за его добровольную службу в царской армии и «за то, что я не мог подтвердить документами, где я был в 1919 г.».

Любопытна следующая деталь, ярко характеризующая Винничевского, – он не поддерживал отношений с родственниками, хотя его семья состояла из 10 человек. Во время допроса он признался, что узнал о смерти отца спустя несколько лет после того, как это произошло – брат Василий рассказал, разыскав Георгия в Свердловске и приехав в 1939 г. проведать. Кроме этой единственной встречи с братом никаких контактов с родней Георгий Иванович не поддерживал с момента вступления в ряды Красной армии в июле 1918 г. Ну, опять-таки, если верить ему на слово.

Честно говоря, за всеми этими деталями ощущается какая-то недосказанность, совершенно очевидно, что эта «версия жизни» Винничевского весьма неполна. Но даже в таком варианте жизненный путь Георгия Ивановича сам по себе, без всякой связи с судьбой его сына, заслуживает отдельной книги.

Вершинин предложил Винничевскому дать «исчерпывающую характеристику» сыну Владимиру. Георгий Иванович ответил так: «Прежде всего, он очень скрытен, молчалив и угрюм. Любит уединение. Его любимым занятием была физическая работа – любил носить дрова, колоть их, носил воду и т.п.».

После этого допрос был прерван. Фактически тогда, когда речь только-только зашла о Владимире Винничевском. Причина остановки кроется, по-видимому, в том, что начальник ОУР Вершинин посчитал необходимым согласовать полученные от Георгия Винничевского ответы с руководством. Всё-таки в ответах допрашиваемого прозвучало много таких деталей, которые в большей степени относились к компетенции госбезопасности, нежели уголовного сыска – упоминались расстрелы, проводившиеся комендатурой ОГПУ, искажения партийного стажа, содержалась информация о послужном списке допрашиваемого в рядах спецслужбы. Это были такие детали, которые, вполне возможно, следовало бы удалить из милицейского протокола. Старший лейтенант Вершинин взял паузу и передал протокол начальнику УРКМ Урусову, который в свою очередь отправил его коллегам из Управления госбезопасности для ознакомления и принятия решения. После того, как чекисты изучили документ и ничего особо предосудительного в нём не увидели, его вернули обратно в Отдел уголовного розыска. Протокол был подшит в следственные материалы и благополучно сохранился до наших дней.

Все эти путешествия по этажам секретной иерархии заняли почти неделю, поэтому допрос Георгия Винничевского был продолжен лишь 5 ноября. Но прежде произошли немаловажные события, о которых следует упомянуть до того, как рассматривать содержание интересующего нас документа по существу.

183